Коварная императрица

Императрица Люй

Сергей Титаренко

Казалось ничем не примечательный 198 год до рождества Христова, начавшийся так безоблачно, был омрачён вторжением северных варваров хон ну, коих варвары западные именуют гуннами. И даже Великая китайская стена, построенная безжалостным и великим императором Цинь Шихуанди ценой величайших усилий, потерь и мук, не смогла их сдержать, – хон ну, подобно алчным полчищам саранчи, просочились сквозь неё и вышли на равнину, сея смерть и разрушения. Они надеялись на то, что стареющий Гао-цзу не сможет преподать им должного урока уважения?! То, что сейчас он, величайший император Поднебесной, обложен в крепости Пинчен – случайность… Или испытание, которое на него, Сына Неба, возложили боги. Стоя на центральной сторожевой башне Гао-цзу тоскливо смотрел то на лежавший под ним город, то на сотни костров, разложенных хон нунами за его стенами. Как опытный солдат Гао-цзу прекрасно понимал: ещё два-три штурма и оставшаяся без защитников крепость падёт. Тяжело ступая по каменным плитам лестницы, император медленно сошёл со стены. В осаждённой крепости было неуютно и голодно. Сухой ветер из Гоби поднимал пыльные смерчи, носил обрывки тряпья, изорванную бумагу, жалобно подвывал в бамбуковых конструкциях. Мимо Гао-цзу, горбясь под тяжёлой ношей, прошёл юноша-водонос. И, помимо воли задержав на нём взгляд, повелитель Поднебесной криво усмехнулся, вспомнив события полузабытой давности, когда ему, простому крестьянину из глухой деревни, разве что в сказочном сне могли привидеться жёлто-пурупрные, шитые тончайшей золотой нитью одеяния Сына Неба!

Лю Бан

    …В тот 220 год до Рождества Христова зажиточный крестьянин Лю Бан из далёкой провинции Цзянсу впервые увидел её – свою суженую, первую деревенскую красавицу Люй. Тогда же он по традиции, заведённой его предками, отправился к деревенской знахарке (и колдунье) тётушке Ван. Она была посвящена во многие тайны, кроме того, умела даже писать. Неграмотный, совершенно беспринципный, эгоистичный и честолюбивый Лю, никак не мог понять, как это из затейливых фигурок-иероглифов, так похожих на узор, могут складываться слова. Впрочем, для того, чтобы прочесть его судьбу в Великой Книге Перемен есть тётушка Ван. В тот вечер Ван, с благословления Неба, и напророчила ему великое будущее. Обладавший изрядным умом, Лю понял, что в истории Китая настал момент, умело использовав который можно добиться успеха. Посоветовавшись со своей молодой женой, разделявшей, как казалось, многие его суждения, Лю бросил крестьянствовать и поступил на службу в окружную полицию. В то время в Поднебесной бал правила анархия и страшная междоусобица – три года назад скончался великий император Шихуанди, собравший Китай в единое целое и правивший им железной рукой. Вступивший же по его смерти на императорский престол последний представитель династии Цинь император Чу, был озабочен только увеличением числа молоденьких девственниц-наложниц да набиванием брюха, полагая, что в этом и заключается смысл власти. Вполне естественно, что, почувствовав ослабление центральной власти, местечковые князьки и чиновники тут же принялись делить власть. А когда страну облетело известие, что де император Чу покончил с собой, это и вовсе стало сигналом к началу кровавой оргии и хаоса. Великая империя стремительно разваливалась на глазах – бесхозные царства просто «валялись под ногами». Естественно, что в такой обстановке каждый князёк старался набрать как можно большее количество солдат и блюстителей порядка – в некогда мирной стране шла междоусобная война, а шайки разбойников уже не прячась грабили целые деревни и города. Тяжёлая и грязная работа в окружной полиции нисколько не смущала Лю Бана, даже наоборот – он понимая, что теперь пришло время таких как он, всячески старался выделиться. И вскоре его старания были замечены – ему поручили сопровождение к месту казни нескольких бандитов, пойманных, что называется на горячем. Путь до города был довольно долгим, и у Лю Бана было время обдумать свои дальнейшие шаги. Наконец, он решился и, остановив свой жалкий отряд в рощице, произнёс речь, приготовить которую не составляло большого труда. Смысл её состоял в следующем: приговорённым предоставлялся выбор – желают они непременно попасть в город, чтобы участвовать в собственной казни, или предпочитают уйти вместе с ним в горные пещеры, чтобы самим позаботиться о себе? До этого момента перед осуждёнными вырисовывалась богатая своим разнообразием, но не слишком радостная перспектива – быть распиленными между двумя досками, лечь под топор палача или заживо свариться в кипящем масле. Бандиты тут же, не сходя с места, принесли присягу на верность своему избавителю. Каждый из них сделал на руке надрез, кровь собрали в чан, после чего в него опустили вырезанный из чьей-то рубашки кусок ткани, ставший штандартом нового воинства под командованием Лю Бана. После того как к отряду Лю присоединились его родственники и старшие братья Люй «со товарищи», новый соискатель удачи начал хозяйничать в своей провинции. И тут выяснилось, что «деревенский выскочка» обладает недюжинным военным и политическим талантом. Кроме того, Лю был по-своему человечен и внимателен к нуждам своих людей, а посему вскоре его небольшой отряд разросся до армии. Справедливости ради заметим, что немалую помощь в этом деле оказала его жена Люй – женщина сколь красивая и умная, столь же и коварная. (Просто незаменимые качества для будущей императрицы).

Сян Юй

    Армия Лю Бана продолжала увеличиваться, а это открывало ему путь к новым завоеваниям. Вскоре провинция Хань оказалась под контролем Лю. Теперь его целью стал императорский престол, однако на пути к нему стоял другой претендент – отчаянно смелый, но недалёкий владыка огромной провинции Сычуань, Сян Юй. Китай разделился на два лагеря: сторонников Лю и Сяна. До некоторого времени борьба меж этими китайскими цезарями шла с переменным успехом. Силы были практически равны. И тогда Юй, послушав одного из своих советников, приказал изловить отца Лю Бана. И в 202 году до н. э. Сян Юй прислал Бану письмо с требованием оставить намерения стать императором в обмен на отца. Подобная угроза означала, что Сян Юй совершенно не понимал, с кем имеет дело. В игру вступила, почувствовавшая вкус власти, Люй. И по её настоянию Лю Бан прислал Сяну ответ следующего содержания: «Было время, когда Сян Юй был моим братом по оружию и мой отец стал его отцом. Если он и впрямь намерен сварить заживо нашего отца, пусть не забудет прислать мне чашечку бульона». Поражённый ответом Юй приказал отпустить пленника не потребовав даже выкупа. Лю Бан был счастлив увидеть отца живым и невредимым, но желание поквитаться с Сян Юем за пережитый страх только возросло. Он напал на него со своей армией и вынудил отступить к реке Вэй. Проявив чудеса доблести, Сян Юй много раз прорывался сквозь вражеские ряды со своей кавалерией, убив собственной рукой одного из полководцев Лю Бана, но наконец был окружён и уже не мог сопротивляться, истекая кровью от десятка ран. Увидев Лю Бана, он вытащил кинжал и воскликнул: «Ты назначил награду за мою голову – так забирай её!». И перерезал себе горло.

    Теперь у Лю Бана не осталось соперников. Шесть лет тяжёлой борьбы за престол Сына Неба ушли в прошлое… Императорская корона досталась ему вместе с провинцией Шэньси и прекрасным городом Чаньань. Отныне крестьянин Лю Бан исчез, и вместо него появился Сын Неба император Гао-цзу – основатель новой династии Хань! Прежняя династия Цинь ушла в небытие. Это произошло в 206 году до н. э. Люй стала императрицей, и не было пределов её гордости, которая намного превзошла радость супруга – сам основатель династии, казалось вовсе не был удивлён своим невиданным восхождением на вершину власти. Он хорошо помнил, что само небо избрало его на роль императора… Начало, впрочем, оказалось трудным: чтобы вознаградить тех, кто помогал ему завладеть троном, Лю Бану пришлось даровать им обширные владения и притвориться, будто он хочет восстановить феодальное правление, разгромленное императором Шихуанди. Однако Лю Бан, как и подобает хитрому крестьянину, одной рукой давал, а другой отбирал, используя малейший предлог, чтобы смешать этих провинциальных вельмож. Ему удалось полностью приручить знать: аристократы стали придворными и лишились реального веса. Но сколько же приходилось лавировать!

    …Теперь же он, владыка всей Поднебесной, сидит в Пинчене, осаждённый ордами северных варваров, и вынужден просить Люй прислать ему помощь. И как можно скорее! Лю Бан мечтательно прикрыл глаза – рассказы о неземной красе Мэй, дочери одного из мандаринов-сановников, вот уже несколько  недель не давали ему покоя. Мо говорил, что когда юная Мэй появится во дворце, она просто затмит своей красотой не только постаревшую, но и сохранившую былую привлекательность Люй, но и всех других наложниц! Только бы поскорее сеять осаду! А там… Прекрасная Мэй родит ему много прекрасных Сыновей Неба!

    Меж тем, в далёком и безопасном Чаньане, Люй принимала гонца своего супруга. Несчастный посланец, распростёршись ниц перед грозной императрицей, ждал своей участи – он прекрасно знал, что гонца принёсшего скверные вести принято отдавать палачу. Однако на сей раз Люй медлила. Больше всего удивило то, что в отличие от других, Люй не заплакала, не впала в бешенство – она молча сидела, вперив взгляд в непостижимую даль. И от этого становилось ещё страшнее. «Вероятно она не может решить, какой будет казнь».

    Вчера вечером прибыл другой гонец, который привёз для Гао-цзу писаный лаком портрет Мэй. О, она действительно прекрасна! Как женщина Люй сразу оценила красоту этой девушки. Впрочем, если бы дряхлеющий император сделал её просто наложницей – это не было бы бедой. Но он хочет на ней жениться! «У тебя уже есть супруга – это я! Зачем тебе другая?». – «Каждый мужчина имеет право поменять свою старую жену на молодую! А Мэй принадлежит к слишком знатному роду, чтобы быть просто наложницей! Я намерен жениться на ней». Этот разговор, состоявшийся незадолго до отбытия Гао-цзы на войну, не на шутку обеспокоил Люй – её сын, её Лю Инь может лишиться трона! Люй достала портрет Мэй, внимательно посмотрела на него. «Она так прекрасна, что ни один мужчина не устоит перед соблазном обладать ею. Даже варвар!.. Что ж, известие об осаде Пинчена может оказаться не столь плохим! А Гао-цзы ещё пригодится!.. Ты слишком долго был моим, – прошептала Люй, обращаясь к незримому Лю Бану, – и я тебя никому не отдам… даже если бы мне пришлось убить тебя собственными руками!». Люй оторвалась от своих мыслей и не глядя на лежащего у её ног трепещущего от страха гонца произнесла: «Можешь быть свободен, но далеко не уходи – завтра ты отправляешься в путь».

    На следующий день посланник Гао-цзы отправился в путь, но не в осаждённый Пинчен, а в стан хон ну. В его дорожной сумке лежало письмо и лаковый портрет Мэй, в котором Люй предлагала вождю северных варваров снять осаду с Пинчена в обмен на Мэй. Надо сказать, что расчёт Люй оказался верным – два дела решались одновременно: она сумела освободить Лю Бана, а заодно избавиться от соперницы!

    Получив столь необычный выкуп, хон ну сняли осаду и «умиротворённые» вернулись в свои степи. Император вернулся в Чаньань и… тут же, в виде компенсации за потерю Мэй, потребовал привезти ему новую наложницу, не менее прекрасную южанку Ци Динтао. Он по достоинству оценил военно-дворцовую хитрость Люй и не стал жениться на Ци. «Ты воистину моя жена! – сказал он. – Такая уловка вполне достойна меня! Ты сумела укротить грозных хон ну, которые вернулись в свои степи, и нам это не стоило ни единой капли крови!». В ответ Люй опустила глаза…

    Однако спустя некоторое время для сына Люй возникла новая опасность – Ци Динтао родила императору сына Жу-и, которого Гао-цзы также назначил своим престолонаследником. Наравне с Лю Инем, сыном Люй! Нет, конечно, он любил и своего первого сына, которого родила ему Люй, но и Жу-и, в отличие от мягкотелого и слабого, слишком увлечённого искусством Лю Иня, всё-таки был больше похож на него! Поначалу Люй не очень беспокоилась – у императора всегда было много наложниц. Но влияние Ци постепенно росло. Её одежды были богаче, а покои роскошнее, чем у самой императрицы. А рождение Жу-и отметили такими грандиозными празднествами, что Люй встревожилась не на шутку. «Это всего лишь сын наложницы, а чествуют его как императорского наследника!» – жаловалась она министру Сяо Хо. Поначалу Сяо Хо промолчал, но потом золото развязало язык хитрого мандарина и он поведал: недалёкая Ци успела разболтать везде и всюду, что император собирается назначить своим первым наследником именно её сына Жу-и, а после смерти Гао-цзы она, Ци, станет самой могущественной женщиной империи. Люй молча выслушала эту новость, на её лице не дрогнул ни один мускул, но если бы легкомысленная глупышка Ци заглянула в чёрные, сузившиеся до щёлочек глаза императрицы, она бы предпочла отрезать себе язык собственными руками. Императрица задумалась – надо спешить, времени оставалось мало. Если потерявший от любви голову император успеет назначить новорождённого Жу-и своим преемником, она, Люй, проиграет эту войну. Воля императора в глазах народа – закон, значит… Значит, Лю Бан должен умереть раньше, чем совершит эту глупость. Люй любила своего мужа, но власть она любила больше… И она решилась!

    Престарелого императора частенько мучили старые боевые раны и придворный лекарь И Юй был вынужден каждый раз изобретать для Гао-цзы всё новые снадобья. Так случилось и на сей раз. Вечером, не глядя в глаза императору и старательно втирая мазь в его ногу, Юй произнёс: «Господин, рецепт этой чудодейственной, древней индийской мази мне передала сама госпожа!». – «Так ли он хорош, как ты его хвалишь, И? – Гао-цзы с сомнением принюхиваясь к запаху мази потянул носом воздух, – Индийская…». – «О, в этом можете не сомневаться – в искусстве врачевания веды знали толк!». – «Посмотрим, посмотрим…». Закончив процедуру, Юй поклонился императору и, не смея встать спиной к Сыну Неба, на четвереньках удалился. Что ж, веды действительно знали толк в искусстве врачевания и не только в нём – на следующее утро (1 июня 195 г. до н. э.) Сын Неба, основатель западной династии Хань, император Гао-цзы скончался.

    Лю Инь стал императором под именем Хао Хой, но истинной владычицей Китая была отныне Люй, его мать. Поскольку молодой император, хоть и достиг зрелого возраста, отличался слабоумием и вялостью, Люй без всякого труда захватила власть в свои руки. И первым её деянием стала месть – невероятная по жестокости месть, жертвой которой оказалась бывшая фаворитка. Несчастную Ци отдали палачам и искалечили самым чудовищным образом. Ей отрубили руки и ноги, выкололи глаза, сожгли уши и отнесли на скотный двор, где «свинью в образе человека» кормили объедками и отбросами. Ребёнка Ци, несчастного Жу-и, разумеется, тоже устранили. Но Люй этого было мало. Она опасалась Лю Хоана – сына ещё одной наложницы – и этому юному принцу была уготовлена страшная участь: на пиру перед ним поставили красивый кубок с отравленным вином. Однако молодой император, сын Люй вдруг позавидовал сводному брату и протянул руку за напитком… Люй едва успела выхватить у него злополучный кубок, а Лю Хоан мгновенно всё понял и поспешно скрылся из дворца. Задержать его не смогли.

    Молодой император правил всего лишь семь лет. Он был слаб здоровьем, а Люй совсем не нравилось некоторые его поступки – наподобие той неожиданной выходки на пиру. Столь тяжело доставшаяся Люй власть могла ускользнуть из рук. И Лю Инь внезапно скончался, оставив наследника мужского пола, который вскоре тоже стал угасать, невзирая на то, что был куда крепче отца. Были ли эти смерти естественными, так и осталось тайной, но в том, что они были более чем своевременными, сомневаться не приходиться.

    Впрочем, Люй прекрасно понимала, что Поднебесной нужен новый император, причём такой, который бы не вмешивался в дела вдовствующей императрицы-регентши. И вскоре таковой нашёлся –дальний родственник семейства Люй, некий Чан-ня. Преодолев слабое сопротивление кучки заговорщиков, Люй, переименовав Чан-ня в Кона, посадила эту марионетку на трон. Выбор оказался удачным – Кон ничем иным, кроме вина, женщин и развлечений, не интересовался, полагая, что в этом и заключается основной смысл его правления. Впрочем, вероятно и то, что он прекрасно осознавал силу Люй и не желал, дабы его постигла участь первого основателя династии Лю Бана – императора Гао-цзы.

    Как бы там ни было, Люй единолично продолжала вершить судьбу Поднебесной. На все высокие посты в государстве она поставила людей из своего рода, поскольку только на них и могла положиться. Ей хотелось укрепить своё положение настолько, чтобы более не опасаться никаких неожиданностей. Люй учла всё, и только упустила из виду один факт – свой возраст. Ей было почти 70 лет, её некогда сильное тело разъедал ужасный недуг – последствия сифилиса, которым её некогда наградил любвеобильный супруг Лю Бан. Врачи прилагали все усилия, чтобы облегчить муки, из-за которых она порой выла по ночам, словно умирающая гиена, но императрице ничто не могло помочь. Вскоре болезнь усилилась настолько, что скрывать это стало уже невозможно, и многие из обиженных Люй вельмож подняли голову. Некоторые вспомнили о молодом принце Лю Хоане – том самом юноше, которого Люй когда-то пыталась отравить и принудила к бегству.

   …Ночная стража маленькой приграничной крепости Тайшу, получившая приказ будить Лю Хоана в любое время, если появиться гонец из Чаньаня, открыла ворота и впустила во внутренний двор некоего всадника, показавшего условный знак – чёрно-алый бунчук. Это был сын смещённого со своего поста министра Хо, Сян. Гонца немедленно провели в покои опального принца. Едва перед посланником заговорщиков открылась дверь, он распростёрся ниц. «Мой принц, твоё время пришло – вдовствующая императрица Люй, уже не в силах править Поднебесной! Твои верные слуги ждут тебя в Чаньане!». Лю Хоан давно уже ждал этого известия, и всё же оно застало его врасплох. «Я… я готов! – от волнения и страха, что известие может оказаться ложным, Лю начал заикаться. – Но…». – Мой господин, вот письмо от моего отца! – встав на колени и поклонившись, Сян протянул Лю свиток. – Не сомневайтесь: власть императрицы Люй уже не столь крепка, как в былые годы!». Развернув свиток, Лю быстро пробежал его глазами. Да, всё так и есть: верный министр Хо призывает его в столицу. Всё так… но люди?! В случае сопротивления тот небольшой отряд, которым он командует, будет разбит за несколько минут! И всё же это шанс, упустить который нельзя! Метавшийся в волнении из угла в угол Лю, до белизны в пальцах сжал рукоять висевшего на поясе меча: «Собирайте людей, мы немедленно выезжаем.

    …Когда вооружённые до зубов заговорщики ворвались в покои Люй, та лежала на золотом покрывале, а вокруг курились благовония – императрица уже отошла в мир иной. Заговорщикам не повезло – столь сладостная, давно вынашиваемая  месть опоздала на несколько часов! Впрочем, им повезло в другом – в комнате собрались все родственники умершей, которым тут же перерезали глотки. Остальных оставшихся во дворце сторонников Люй прирезали к утру. Однако жизнь продолжалась.

    Вскоре страсти улеглись, и в 180 году до н. э. после торжественных похорон Люй, на трон Поднебесной взошёл новый император – некогда опальный принц Лю Хоан – Хао Вен. О чём придворный историк, тайшигун, и сделал запись. Впрочем, согласно воле нового императора, он не преминул  заметить, что годы правления императрицы Люй были самыми благословенными за всю историю Поднебесной. Что ж, поверим ему на слово.