ЗАВТРА ВОЙНА.
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ МАРШАЛА СОВЕТСКОГО СОЮЗА
РОКОССОВСКОГО К. К. (2-я часть)
Неясность
обстановки заставила нас в соответствии с положением о походном движении в
предвидении возможной встречи с противником организовать разведку и охранение.
Вызывало недоумение то обстоятельство, что в воздухе с момента объявления
тревоги и на походе мы не видели нашей авиации, в то время как немецкая
появлялась довольно часто Преимущественно это были бомбардировщики, проходившие
над нами на большой высоте и без сопровождения истребителей.
О причинах этого
мы вскоре узнали при виде разбитых и сожжённых немецкой авиацией наших
самолётов, так неразумно сосредоточенных
на аэродромах в приграничной полосе.
Совершив в
первый день 50-километровый переход, основная часть корпуса, представлявшая
собой пехоту, выбилась совершенно из сил и потеряла всякую боеспособность. Нами
не было учтено то обстоятельство, что пехота, лишённая какого бы то ни было
транспорта, вынуждена на себе нести помимо личного снаряжения ручные и
станковые пулемёты, диски и ленты к ним, 50-мм и 82-мм миномёты и боеприпасы. Это
обстоятельство вынудило сократить переходы для пехоты до 30 – 35 км, что
повлекло за собой замедление и выдвижение вперёд 35-й и 20-й так называемых
танковых дивизий.
Мотострелковая
дивизия, имевшая возможность принять свою пехоту, хотя и с большой перегрузкой,
на автотранспорт и танки, следовала нормально к месту назначения, к исходу дня,
оторвавшись на 50 км вперёд, достигла района Ровно.
Учитывая это, мы
решили со штабом корпуса выдвинуться вперёд на направление движения 35-й
танковой дивизии, с тем, чтобы проследить переправу через реку Горынь южнее
Ровно. Начальник штаба генерал-майор А. Г. Маслов отдал распоряжение о
подготовке командного пункта, для чего вперёд выслал взвод сапёров на машинах.
Прихватив с
собою батарею 85-мм пушек, предназначавшуюся для противотанковой обороны,
двинулись вперёд к месту предполагаемого расположения КП. Дорога пролегала
через огромный массив буйно разросшихся хлебов, достигавших высотой роста
человека. И вот мы стали замечать, как то в одном, то в другом месте, в гуще
хлебов, появлялись одиночки, а иногда и группами странно одетые люди, которые
при виде нас быстро скрывались. Одни из них были в белье, другие – в нательных
рубашках и брюках военного образца или в сильно поношенной крестьянской одежде
и рваных соломенных шляпах. Эти люди, естественно, не могли не вызвать
подозрения, а потому, приостановив движение штаба, я приказал выловить
скрывавшихся и разузнать, кто они. Оказалось, что это были первые так
называемые выходцы из окружения, принадлежавшие к различным воинским частям.
Среди выловленных, а их набралось порядочное количество, обнаружилось два
красноармейца из взвода, посланного для оборудования нашего КП.
Из их рассказа выяснилось,
что взвод, следуя к указанному месту, наскочил на группу немецких танков,
мотоциклистов и пехоты на машинах, был внезапно атакован и окружён. Нескольким
бойцам удалось бежать, а остальные якобы погибли. Другие опрошенные пытались
всячески доказать, что их части разбиты и погибли, а они чудом спаслись и,
предполагая, что оказались в глубоком тылу врага, решили, боясь плена,
переодеться и пытаться прорваться к своим войскам.
Ну а их маскарад
объяснялся просто. Те, кто сумел обменять у местного населения обмундирование
на штатскую одежду, облачились в неё, кому это не удалось, остались в одном
нательном белье. Страх одолел здравый смысл, так как примитивная хитрость не
спасла от плена, ведь бельё имело на себе воинские метки, а враг был не
настолько наивен, чтобы не заметить их. Впоследствии мы видели трупы
расстрелянных именно в таком виде – в белье.
Воспевая героическое поведение и подвиги войск,
частей и отдельных лиц в боях с врагом, носившие массовый характер, нельзя
обойти молчанием и имевшиеся случаи паники, позорного бегства, дезертирства с
поля боя и в пути следования к фронту, членовредительства и даже самоубийств на
почве боязни ответственности за своё поведение в бою.
Нанесённый врагом неожиданный удар огромными силами
и его стремительное продвижение в глубь территории на некоторое время ошеломили
наши неподготовленные к этому войска. Они подверглись шоку. Чтобы вывести их из
этого состояния, потребовалось длительное время. Растерянности способствовали ещё
причины военного и политического характера, относившиеся ко времени,
отдалённому от начала войны.
Совокупность важных причин и обстоятельств в
определённой степени понизила боеспособность войск в моральном отношении, на
какой-то период ослабила их устойчивость и упорство, вывела из равновесия
особенно те части, которые вступали в бой неорганизованно. А иные неустойчивые
элементы совершенно потеряли веру в свои силы, в возможность сопротивления
грозному врагу.
Наблюдались
случаи, когда даже целые части, попавшие под внезапный фланговый удар небольшой
группы вражеских танков и авиации подвергались панике… Боязнь окружения и страх
перед воображаемыми парашютными десантами противника в течение длительного
времени были настоящим бичом. И только там, где были крепкие кадры командного и
политического состава, люди в любой обстановке дрались уверенно, оказывая врагу
организованный отпор.
Нужно сказать и
о том, что местная печать (областная, республиканская) и даже в некоторой
степени центральная, сообщая о диверсантах, переодетых в форму милиционеров,
пограничников, сотрудников НКВД, командиров и т. п., якобы наводнивших страну,
и призывая к бдительности, одновременно способствовала распространению ложных
слухов и панике. Этим стали пользоваться малодушные люди в войсках.
Как пример
приведу случай, имевший место на участке, занимаемом корпусом. На КП корпуса
днём был доставлен генерал без оружия, в растерзанном кителе, измученный и
выбившийся из сил, который рассказал, что, следуя по заданию штаба фронта в
штаб 5-й армии для выяснения обстановки, увидел западнее Ровно стремглав
мчавшиеся на восток одна за другой автомашины с нашими бойцами. Словом, генерал
уловил панику и, чтобы узнать причину, породившую её, решил задержать одну из
машин. В машине оказалось до 20 человек. Вместо ответов на вопросы, куда они
бегут и какой они части, генерала втащили в кузов и хором стали допрашивать.
Затем, недолго думая, объявили переодетым диверсантом, отобрали документы и
оружие и тут же вынесли смертный приговор. Изловчившись, генерал выпрыгнул на
ходу, скатился с дороги в густую рожь. Лесом добрался до нашего КП.
Случаи обстрела
лиц, пытавшихся задержать паникёров, имели место и на других участках. Бегущие
с фронта поступали так, видимо, из боязни, чтобы их не вернули обратно. Сами же
они объясняли своё поведение различными причинами: их части погибли и они
остались одни; вырвавшись из окружения, были атакованы высадившимся в тылу
парашютистами; не доезжая до части, были обстреляны в лесу «кукушками» (снайперами)
и т. п.
Весьма
характерен случай самоубийства офицера одного из полков 20 танковой дивизии. В
память врезались слова его посмертной записки. «Преследующее меня чувство
страха, что не могу устоять в бою, – извещалось в ней, – вынудило меня к
самоубийству».
Случаи малодушия
и неустойчивости принимали различные формы. То, что они приобрели не единичный
характер, беспокоило командный и политический состав, партийные и комсомольские
организации, вынуждало принимать экстренные меры для предотвращения этих
явлений.
Для розыска и
установления связи с 19 и 22 мехкорпусами, части которых должны находиться
где-то впереди или в стороне от нас, были разосланы разведгруппы, возглавляемые
офицерами штаба корпуса, в нескольких направлениях. С одной из таких групп
выехал начальник штаба корпуса. Возвратившись, он доложил, что ему удалось на
короткое время связаться с начальником штаба фронта генералом М. А. Пуркаевым.
Никакой информации о положении на фронте сообщено не было, из чего следовало,
что начштаба фронта сам, по-видимому, на то время ничего не знал. Это и
понятно, поскольку связь с войсками была нарушена противником с первого часа
нападения. Для разрушения проводной связи он применял мелкие авиабомбы, имевшие
приспособления в виде крестовины на стержне. Задевая провода, они мгновенно
взрывались. «Бомбочки» пачками сбрасывали с самолётов. Кроме того, провода
разрушались и диверсантами, подготовленными для этой цели, возможно ещё до
начала войны.
Продолжая
движение в район сосредоточения, мы неоднократно наблюдали бомбёжку немецкими
самолётами двигавшихся по шоссе Луцк – Ровно колонн как войсковых частей, так и
гражданского населения, эвакуировавшегося на восток. Беспорядочное движение
мчавшихся поодиночке и группами машин больше напоминало паническое бегство, чем
организованную эвакуацию. Неоднократно приходилось посылать наряды для
наведения порядка и задержания военнослужащих, пытавшихся под разными
предлогами (необоснованными) уйти подальше от фронта.
|