ЗАГОВОР КАРДИНАЛОВ

Рафаэль. Папа Лев Х

НИКА РОССИ

Шокирующих подробностей в истории Ватикана ничуть не меньше, чем в жизни рок-звёзд или представителей правящих династий. Но это маленькое государство тщательно охраняет свои тайны, допуская к архивным документам только избранных. Правда, такая засекреченность очень часто даёт обратный результат и приводит к тому, что легенды, обрастая подробностями, превращаются в быль, а исторические факты – в легенды.

Давно уже не секрет, что папский престол не всегда занимали те, кто был этого достоин. В список римских пап за время существования Ватикана попало более 30 «антипап», то есть тех, кто по тем или иным причинам занимал это место незаконно. Джованни де Медичи, известный в истории ещё под именем папы Льва X, в момент избрания вообще не имел духовного звания и стал понтификом совершенно случайно, хотя и был избран большинством голосов. Впрочем, это не помешало ему в течении 9 лет «радовать» своими выходками паству, за что он неоднократно подвергался покушениям. Нельзя сказать, что эти покушения оказали какое-то влияние на ход исторического процесса, однако, исследуя их причины, можно намного лучше понять нравы, царившие в средневековье в папском дворе.

Герой нашего повествования Джованни де Медичи, второй сын Лоренцо Великолепного, правителя Флоренции, и Клариссы Орсини, получил домашнее образование под руководством придворных наставников Марсилио Фичино и Полициано, потом продолжал обучение в университете Пизы, где изучал теологию и право. После этого он стал самым молодым кардиналом эпохи, получив сан кардинала-мирянина (был и такой), в который посвящали тех, кто не имел церковного звания, и 17-летний возраст (!) отнюдь не стал для этого помехой. А через 20 лет Джованни занял престол святого Петра и стал папой Львом X.

… В 1513 году закончилось десятилетнее руководство католической церковью Юлия II. Понтифик умер, и народ вздохнул с облегчением, так ему надоели бесконечные поборы в папскую казну и лицемерие «божьего наместника». Предвосхитив избрание нового папы, народ поднял бунт, направленный против монастырей и священников. Вовремя сообразив, что подавлять восстание дело хлопотное, аристократы домов Урбино и Колонна последовали старой мудрости, и возглавили народное движение. Правда, народу от этого лучше не стало, так как теперь его силы направлялись на то, чтобы обогатить предводителей. Началась самая настоящая гражданская война, по улицам текли реки крови, валялись горы трупов. И тут народ сообразил, что его просто использовали, и поступил весьма мудро: сколько ни пытались герцоги подвигнуть его на новые боевые действия, всё было тщетно. Люди стали понемногу возвращаться к нормальной жизни. И когда всё стихло оживились затаившиеся кардиналы. Теперь, когда смута была позади, можно было подумать и об избрании нового папы. Когда вот в такой «полуфронтовой» обстановке собрался конклав, о Джованни де Медичи никто и не вспоминал: каждый старался представить свою кандидатуру в наиболее привлекательном свете, кого подкупить, кого уговорить, чтобы занять такое желанное и тёплое место. И вообще: чем меньше конкурентов было вокруг, тем лучше. Однако Джованни, узнав о том, что место понтифика вакантно, быстро собрался в путь, уж он не собирался упускать своего шанса. Правда, путешествовал он достаточно медленно, дело в том, что в молодости, благодаря царившим в Ватикане нравам, он подхватил от предыдущего папы «дурную болезнь», по-современному – сифилис. Джованни, по словам историка Антуана де Вариласа, был покрыт язвами «в таком месте, которое целомудрие запрещает называть», поэтому путешествовать верхом было очень затруднительно и больно. Пришлось придумать иной способ: привязать носилки с Джованни к двум мулам и таким образом отправиться в Ватикан.

Конклав заседал уже как минимум два-три дня, и опоздавший имел мало шансов на успех. Однако несмотря на то, что чувствовал он себя плохо. Джованни развернул бурную деятельность в надежде обеспечить себя необходимыми голосами. И тут, как описывает историк, случился конфуз: от активных движений нарывы Медичи прорвали, и зал, где заседали кардиналы, наполнило невыносимым зловонием. Находиться в таких условиях было равносильно пытке, требовалось срочно избрать папу и выбираться на свежий воздух. Кроме того, священнослужители жутко боялись, как бы дурной воздух не оказал влияние на их драгоценное здоровье. По правилам, пока папа не был избран, в зал никто не имел права входить, однако кардиналы были так напуганы, что обошли закон и пригласили врача, который осмотрел Джованни. Эскулап со знанием дела заверил духовных лиц, что тот практически не жилец, и через месяц, от силы через два, он отправиться в лучший мир. Кардиналы, зажав носы надушенными батистовыми платками, быстро и радостно проголосовали за «умирающего» Джованни, провозгласив его папой Львом X, в уверенности, что через несколько недель они снова соберутся и в спокойной обстановке найдут нужного кандидата на пост понтифика. И наконец народ, сгрудившийся на улице, увидел как из печной трубы над Сикстинской капеллой повалил белесый дым, свидетельствующий о том, что заседание конклава увенчалось успехом.

Прежде чем приступить к папским обязанностям Джованни пришлось пережить ещё один неприятный момент во время обязательного обряда, который назывался coram populo и был призван определить действительно ли будущий папа принадлежит к мужскому полу. Он был введён после того, как престол святого Петра, по легенде, некоторое время занимала женщина, папесса Иоанна. Многие историки спорят, действительно этот обряд имел место, однако в некоторых исторических документах он описан очень ясно.

Итак, кандидата в понтифики усадили в кресло, в сиденье которого было вырезано отверстие. Молодой кардинал-камерленг приблизился к креслу, на котором восседал Джованни, и скромно посмотрел на то, на что должен был взглянуть. Зрелище поразило его настолько, что из зала он вылетел с жуткими криками. Все застыли в замешательстве, а Джованни вынужден был сам подняться с кресла… Кардиналы скромно опустили глаза. Потом, делая вид, что ничего не произошло, на него возложили священные ризы, тиару, и инцидент был забыт. На следующее же утро Лев X издал указ, по которому церемония coram populo была упразднена. Впрочем, смысла в этом уже не было никакого…

Пир, который закатил папа по поводу своего избрания, обошёлся ему в сумму более ста тысяч экю золотом. На столе были и павлиньи языки в маринаде, и пироги, из которых вылетали соловьи, а в зале находились самые красивые женщины Рима не особо строгого поведения, которые были чем-то вроде пикантной приправы к еде, шуты и даже белый слон из Португалии, умевший опускаться перед папой на колени. Этот банкет обошёлся казне в сумму, вдвое превышающую годовой доход папства, и чтобы покрыть расходы, Лев Х распродал больше 2000 ватиканских владений.

Первое разочарование постигло кардиналов через месяц. Джованни, который по всем прогнозам должен был уже лежать на смертном одре, весело подметал папской сутаной мраморные полы резиденции. Это жутко раздражало кардиналов, которые считали себя обманутыми. И действительно было ли избрание Льва Х стечением обстоятельств или же врач был подкуплен, можно только догадываться, но «умирающему» становилось с каждым днём всё лучше. Кардиналы долго тревожиться не стали, они прекрасно знали, сколько трагических случайностей существует в жизни, и философски решились подождать. Ну, или в крайнем случае, немного подтолкнуть судьбу в нужном направлении.

А пока Лев Х наслаждался властью. Он окружил себя артистами и художниками, красавицами и учёными. Нужно отдать ему должное, он очень умело использовал таланты известных художников, скульпторов, и при нём Рафаэль, Микеланджело, Ариосто создавали свои шедевры. Правда, Леонардо да Винчи после того, как провёл два года в Риме, уехал оттуда, сказав, что с радостью покидает испорченный город. Эразм Роттердамский, приехав в столицу, был возмущён роскошью папского двора и контрастом между жизнью богатых церковников и народа.

И действительно, несмотря на внушительный вес и плохое зрение, новый папа обладал чересчур живым характером, при нём праздники не заканчивались никогда. Доходы с папских имений и рудников шли на оплату новых развлечений, туда же отправился и весь золотой запас, оставшийся от предыдущего понтифика. После избрания Джованни написал брату Джулио: «Будем наслаждаться папством, дарованным нам господом». И он делал это со вкусом: карнавалы и обеды длились сутками, слуги только меняли яства, приготовленные личным поваром папы римского Доменико Рамоли, а гости не вставали из-за стола по нескольку дней. На службе у Льва Х было четыре специальных человека, занимавшихся изобретением новых блюд, а также более 600 шутов, артистов и музыкантов. На одном из банкетов в честь принятия кузеном папы Джулиано Медичи римского гражданства был построен театр на три тысячи мест, а на столе стояли деликатесные блюда в виде ворон и обезьян, 25 из которых были украшены узорами из тонкого слоя золота. Смеха ради понтифик держал при себе монаха, который мог проглотить голубя и съесть сорок яиц. Как-то польский епископ рассказал Льву Х о существовании зубра, и папа пожелал, чтобы чучело этого невиданного зверя украсило собой Ватикан. Выполнить задание поручили епископу Польши, однако в силу некоторых причин дело затянулось, и Лев Х умер раньше, чем чучело попало в Рим. По всей видимости, это был единственный каприз, который он не смог себе позволить.

Можно даже сказать, что в какой-то мере Лев Х был атеистом, потому как над религией в кругу приближённых, с которыми был предельно откровенен, он открыто подшучивал. Когда однажды разговор коснулся бессмертия души, папа, попутно посмеявшись над теми, кто с доверием относился к церковным обрядам, заявил, что сам он предпочитает думать, как будто душа смертна, так как это заставляет его с большим вниманием относиться к потребностям своего тела. Но между тем, прекрасно понимая, откуда в казну Ватикана текут деньги, он зорко следил, чтобы народ относился к церкви с почтением, не терпел никакого вольнодумства и требовал жестокого наказания тех, кто сомневался в церковных догмах. Также понтифик ополчился на свободу печати, свободомыслие которой в последнее время ему очень не нравилось. Своим очередным декретом он ввёл жесточайшую цензуру, и главными цензорами были папский викарий и сам понтифик. Всем, кто осмеливался хоть немного отступить от канонов и учения отцов церкви, грозило отлучение, виновного объявляли еретиком и, как водиться, сжигали.

Лев Х был неравнодушен к прекрасному полу, и в ватиканском дворце красавиц было больше, чем за его пределами. Пышные празднества, театральные представления, скачки лошадей и даже буйволов требовали немалых денег. А ещё понтифик обожал охоту на оленей и кабанов, где его сопровождала огромная свита, загонщики, егеря, псари. Если охота была удачной, папа награждал тех, кто её готовил, если же нет, виновников ждали неприятности, вплоть до смертной казни. Такой образ жизни требовал немалых средств. Народ и так платил огромные налоги в казну, поэтому для того, чтобы выжать ещё денег, приходилось шевелить мозгами и подключать свою фантазию. На том же соборе, где была принята булла о книгопечатании, папа Лев Х подписал ещё одну – об увеличении процента выплат ростовщикам. Разумеется, он и сам занимался таким неблагородным делом, как ростовщичество, и указ обязывал половину от процентов, которые причитались ростовщикам, вносить в папскую казну. Нужно же было где-то брать средства на сладкую жизнь! Это вызвало большое недовольство народа, ведь увеличение процента порождало замкнутый круг – чем больше платили ростовщикам, тем чаще приходилось к ним обращаться.

Однако весёлому понтифику всё было мало, и на одном из заседаний Лютеранского собора он потребовал, чтобы кардиналы проголосовали за сбор десятины на войну с турками. Разумеется, объявлять войну никто не собирался, но легковерный народ, вероятно, посчитавший, что турков станут обращать в христианство, исправно платил десятину. Деньги, понятное дело, шли на очередные развлечения. Как раз в это время в Болонью прибыл «христианнейший» король Франции Франциск II для переговоров об условиях союза с папой. Уж как Лев Х расстарался, чтобы поразить французского монарха и рассказать трудно. Пиры, любовные похождения папы с красавицами французского двора и роскошные подарки восхищали Франциска. Среди дамского цветника больше всего в душу Льву Х запала красавица Мари Годен, бабка знаменитой Габриель д ^,Эстре. Он осыпал её подарками, а на прощание надел на её палец кольцо с бриллиантом, который получил название «бриллиант Мари Годен».

После отъезда дорогих гостей, папа обнаружил, что денег у него практически не осталось. Ну, не собирать же второй раз средства на войну с турками! А денег нужно было много и сразу. И тут папа обратил свой взор на кардиналов, которые вели не менее разгульный образ жизни, чем он, но зато были намного богаче, чем народ. И папа издал указ, по которому «князья церкви» должны были оплатить свой титул, внеся в казну весьма солидные деньги. Кроме того, понтифик разрешил разбойникам заниматься их ремеслом, если при этом они будут отчислять папе процент от награбленного. Не уверенный в честности разбойников, на всякий случай, Лев Х придумал ещё один источник дохода. Им стало отпущение грехов за деньги – продажа индульгенций, которую папа доверил доминиканскому ордену. На каждый грех, даже самый отвратительный, был свой установлен тариф, индульгенции продавались в любых количествах, только плати.

Мартин Лютер сжигает папскую буллу.

Деньги полились рекой, каждый согласен был заплатить сколько угодно, чтобы избавиться от мук чистилища. Однако «тарификация грехов» стала последней каплей и вызвала возмущение у христианского богослова Мартина Лютера. 31 октября 1517 года он даже вывесил на дверях церкви Виттенбергского замка тезисы, направленные против методов папы и состоящие из 95 пунктов. Лев Х нанёс ответный удар: он приказал сжечь все труды Лютера, а самого его отлучить от церкви, что и было сделано 3 января 1521 года. На этом он посчитал инцидент исчерпанным, а зря. Немного позже этот конфликт привёл к расколу западного христианства.

Альфонсо Петруччо.

…В последнее время над головой сластолюбивого папы нависла реальная опасность. Кардиналы были очень недовольны тем, что им приходилось расставаться с деньгами. Один из них 27-летний кардинал из Сиены Альфонсо Петруччо был большим поклонником как самого папы, так и того образа жизни, который тот вёл. И пока папа вёл дорогостоящую войну с герцогом Урбино, обирал народ и кардиналов, вводил новые налоги и цензуру, покровительствовал разбойникам, Петруччо относился к этому достаточно терпимо. Однако, как только папа в 1517 году назначил на высший церковный пост в Сиенне своего родственника, сместив брата Петруччо и завладев всеми его богатствами, кардинал пришёл к выводу, что от папы надо избавляться.

Однако одно дело захотеть избавиться, а совсем другое – осуществить это. И Петруччо с двумя братьями стал разрабатывать план убийства Льва Х. К заговору охотно примкнули и другие кардиналы, которые помнили, как их надул понтифик во время конклава, и не могли ему простить того, что должны из своего кармана покрывать расходы на его удовольствия. Самым простым способом конечно, было подкупить врача, тем более что папа, который любил хорошо поесть, частенько страдал расстройствами пищеварения. Тогда на сцену выступал хирург и проводил лечение объевшегося очередным деликатесом Льва Х. Как правильно рассудили кардиналы, ему было проще всего отравить понтифика. Им даже удалось подкупить Баттисту де Верчелли, флорентийского хирурга, к услугам которого обычно прибегал папа. Как раз в ближайшее время он должен был делать папе операцию и согласился ввести ему яд. Однако то ли Лев Х почувствовал что-то, то ли о чём-то узнал, но он пригласил для лечения своей драгоценной персоны другого врача. Перепуганные кардиналы разбежались по своим владениям, однако репрессий не последовало. Оставшийся в Риме Петруччо решил собственными руками убить папу, заколов его кинжалом. Однако одному такое дело провернуть было трудно, и он решил заручиться поддержкой, рассказав о своих планах кое-кому из окружения понтифика, но заговора как такового не получилось. Едва узнав о готовящемся покушении, кардиналы наперегонки бросились сообщать об этом папе. Письма Петруччи были перехвачены, а сам он арестован вместе с кардиналом Риарио. Теперь нужно было завлечь в столицу разбежавшихся участников заговора, и Лев Х, поклявшись своей митрой, пообещал прощение тем, кто вернётся в Рим. Духовные лица проявили необыкновенную глупость, поверив обещаниям папы, и прямо во время консистории Лев Х, забыв о своей клятве, приказал арестовать кардиналов Содерини, Саули и Касттлези.

22 июня 1517 года состоялся суд, на котором Лев Х объявил зачинщиком заговора Петруччо. Его приговорили к смертной казни и отправили в замок Святого Ангела. В начале июля к нему прислали священника, чтобы исповедовался перед смертью, однако кардинал, который посчитал для себя оскорбительным, что его будет исповедовать простой священник, отказался от исповеди и причастия. Папа настаивать не стал, священника более высокого стана не прислал, а вместо него явился мавр с шёлковым шнурком, который тихо задушил Петруччо. Дело в том, что публичная казнь духовного лица настолько высокого ранга, да ещё руками христианина была делом недостойным и недопустимым, а мавр мусульманин был весьма подходящим лицом для такого грязного дела. С остальными Лев Х расправился по-другому – каждый из них был оштрафован на 150 тысяч дукатов, сумму более чем значительную. И заговор был подавлен и забыт.

Через четыре года 1 декабря 1521 года, папа Лев Х неожиданно умер, так и не успев собороваться. Доктора заподозрили отравление, однако распространяться на эту тему не стали, настолько надоел неуёмный весельчак Лев Х всему христианскому миру. Похороны прошли в церкви Санта-Мария-сопра-Минерва чрезвычайно скромно, не в пример торжествам его восхождения на папский престол, потому что казна Ватикана оказалась практически пуста…