Отрывки из книги Анатолия Николаевича Демидова «Путешествие в Южную Россию и Крым через Венгрию, Валахию и Молдавию, совершенное в 1837 году, Анатолием Демидовым. (Продолжение)

Однакож в числе воспоминаний, которые не могут и не должны изгладиться из сердца нашего, считаем необходимым сообщить одно, относящееся к нашему доброму товарищу Раффе. Этот артист, страстный до военных зрелищ, с невыразимым восторгом присутствовал при торжествах, происходивших в Вознесенске: как жадно он всё осматривал, как усердно скопировал блистательные эскадроны, мелькавшие мимо него. Однажды, срисовывая кавалеристов, отличавшихся прекрасными мундирами, он вдруг услышал, что кто-то зовёт его. Голос, произносивший его имя, был повелительный, громовый, чрезвычайно благозвучный. Раффе быстро обернулся, и что же! Его кликал Сам Государь Император!

Его Величество, подозвав нашего художника, изволил несколько времени милостиво разговаривать с ним. Можно себе представить в каком смущении и вместе в каком восторге находился тогда наш скромный артист!

Вслед за тем, он имел счастье быть представлен Их Императорским Величествам в самом дворце, по возвращению из которого к нему приехал один из отличнейших штаб-офицеров, барон Ган, имевший поручение доставить г-ну Раффе средства осмотреть в Вознесенске и срисовать всё, заслуживающее особенного внимания.

Если бы я не опасался подвергнуться упрёкам, какие так часто навлекала на себя классическая эпопея, исчисляющая обыкновенно с величайшею точностью батальоны описываемых ею войск, имена их начальников, изображающая так подробно вооружение воинов, то, может быть, попытался бы, в моём простом и правдивом рассказе, описать прекраснейшую из церемоний, происходивших при этом великом, тринадцатидневном торжестве. Но ограничиваюсь только упоминанием, что большой общий смотр кавалерии 26 августа (7-го сентября нового стиля).

Государь Император изволил прибыть в простых дрожках имея с Собою Августейшего Брата Своего, Великого Князя Михаила Павловича. Его Величество изволил сесть на превосходного вороного коня и поскакать к войскам, которые стояли в строю, недвижно и в совершенной тишине. Но подобные торжественные зрелища, очаровывающие взоры, ничем не могут быть изображены. Они утрачивают своё величие в сухой номенклатуре бюллетеня и в холодных очерках рисунка, сколько бы ни был он верен. Надобно было видеть на самой Вознесенской равнине все эти тридцать шесть полков, стоявшие в глубоких колонах, из которых при каждой находилась её артиллерия! Надобно было слушать эту музыку, торжественно раздававшуюся при проезде Монарха. Несколько времени спустя по приезде Государя, на смотре изволила пожаловать и Государыня Императрица, в сопровождении блестящей свиты иностранных принцев, генералов и офицеров.

В заключение смотра, Государь изволил остановиться у коляски Её Величества, и войска начали проходить церемониальным маршем. Дивное зрелище представляли эти триста пятьдесят эскадронов, отличавшиеся не только красотою людей, разнообразием и блеском мундиров, но и превосходных коней, которые в каждом полку были одинаковой масти. Все эти лошади Английской породы и доставляются с заводов поселения.

На поле, где происходили манёвры, в разных местах были расставлены кантонисты, которые назначали эскадронам дирекцию, какой они должны были держаться, и указывали публике места, где она должна была устанавливаться. Экипажи стояли на краю луга, который весь, на необозримом протяжении был покрыт живописною толпою любопытных. Словом, всё это в совокупности представляло картину оживлённую, полную блеска и торжества, картину, какой никогда ещё не представляли здешние степи, где, не далее, как пятьдесят лет назад, господствовала постоянная тишина, возмущаемая лишь свистом ветра.

Через несколько дней после того, мы с сожалением выехали из Вознесенска, оставив в нём одного Раффе, который не вдруг мог расстаться с этим дивным лагерем, и располагался ещё многое срисовать в нём.