А. С. Пушкин в Одессе. Из личной переписки и воспоминаний современников. (В. Вересаев «Пушкин в жизни). IV часть.

К. М. Соколова (урожд. Кириякова) по записи А. Берга. В. Яковлев, 133.

Наш отец (Кирияков), во время пребывания Пушкина в Одессе, был предводителем дворянства и жил открыто. Каждый понедельник были назначены у нас танцевальные вечера. Пушкин был у нас непременным посетителем. Он любил потанцевать… Пылкий, живой, впечатлительный, Пушкин не мог быть кунктатором в делах сердечных. Особенно неравнодушие его выражалось по отношению к двум девицам нашего круга – Зинаиде и Елене Бларамберг.

М. П. Погодин. Москвитянин, 1855, №4, кн. 2, стр. 146.

Пушкин не пропускал никогда в Одессе заутрени на Светлое Воскресение и звал всегда товарищей «услышать голос русского народа» (в ответе на христосование священника: воистину воскресе). Слышал от Ал. Н. Раевского.

К. П. Зеленецкий. Москвитянин, 1854, №9, смесь. стр. 10

Очевидцы сказывали нам, что иногда, в послеобеденное время, а иногда и в лунные ночи, Пушкин езжал за город, в двух верстах от него, на дачу, бывшую Рено, где открывается весь полукруг морского горизонта. Тогда это было дико-поэтическое место уединения.

К. П. Зеленецкий со слов одесского извозчика Березы. Из записной книжки. А. С. Пушкин. Сборник, изд. П. Бартеневым. II. М., 1885, стр. 95.

«Был тут в графской канцелярии Пушкин. Чиновник, что ли. Бывало, больно задолжает, да всегда отдаст с процентами. Возил я его раз на хутор Рено. Следовало пять рублей; говорит: в другой раз отдам. Прошло с неделю. Выходит: вези на хутор Рено!.. Повёз опять… Следовало уж десять рублей, а он и в этот раз не отдал. Возил я его и в третий, и опять в долг: нечего было делать; и рад бы не ехать, да нельзя: свиреп был, да и ходил с железной дубинкой. Прошла неделя, другая. Прихожу я к нему на квартиру. Жил он в клубном доме, во втором этаже. Вхожу в комнату: он брился. Я к нему. Ваше благородие, денег пожалуйте, и начал просить. Как ругнёт он меня, да как бросится на меня с бритвой! Я бежать, давай, Бог, ноги, чуть не зарезал. С той поры я так и бросил. Думаю себе: пропали деньги, и искать нечего, а уж больше не повезу. Только раз утром гляжу, – тут же и наша биржа, – Пушкин растворил окно, зовёт всех, кому должен… Прихожу и я: «на вот тебе по шести рублей за каждый раз, да смотри, вперёд, не совайся!» – Да зачем же ездил он на хутор Рено? – «А Бог его знает! Посидит, походит по берегу час, полтора, потом назад».

Елизавета Ксаверьевна Воронцова. Миниатюра Морица Даффингера. 

П. В. Анненков. Пушкин в Александровскую эпоху, 245.

Предания той эпохи упоминают о женщине, превосходившей всех других во власти, с которой управляла мыслию и существованием поэта (графиня Е. К. Воронцовой). Пушкин нигде о ней не упоминает, как бы желая сохранить про одного себя тайну этой любви. Она обнаруживается у него только многочисленными профилями прекрасной женской головы, спокойного, благородного, величавого типа, которые идут почти по всем его бумагам из одесского периода жизни.

П. А. Плетнёв – Я. К. Гроту. Переписка Грота с Плетнёвым. II, 680.

Княгиня (В. Ф. Вяземская) рассказала мне некоторые подробности о пребывании А. Пушкина в Одессе и его сношениях с женой нынешнего князя Воронцова, что я только подозревал

П. А. Вяземский, IX. 186

Сегодня Герберт (сын лэди Пемброк-Воронцовой) пел «Талисман». Он и не знал, что поёт про волшебницу тётку (граф. Е. К. Воронцову).

Отпечаток камня, вставленного в перстень. 

Перстень "Талисман". Рисунок Пушкина. (23 марта 1917 года перстень и другие ценные вещи были похищены из Пушкинского музея, помещавшегося в здании Александровского лицея)

Описание Пушкинского музея Имп. Алекс. Лицея СПб. 1899. стр 11.

Золотой, принадлежавший Ал. С. Пушкину, перстень с резным восьмиугольным сердоликом. Еврейская надпись на нём гласит: «Симха, сын почтенного рабби Иосифа (пресвятого Иосифа старого), да будет благословенною его память». Написано сокращённо: «Симха бен Р. Иосиф старый п. б.». История этого перстня видна из приложенной к нему записки И. С. Тургенева: «Перстень этот был подарен Пушкину в Одессе княгиней Воронцовой. Он носил почти постоянно этот перстень (по поводу которого написал своё стихотворение «Талисман») и подарил его на смертном одре Жуковскому» … и т. д.

В. П. Гаевский. Перстень Пушкина. Вестн. Европы, 1888, №2. Стр 536 – 537.

Надписи, в которых и должна заключаться чародейственная сила талисманов, делаются так, что их можно прочесть прямо. Надписи же на сердоликовом камне в перстне Пушкина сделана обратно, т. е.  для оттиска. Это указывает, что камень в перстне Пушкина не талисман, а просто печать… Воображаемый талисман оказывается просто еврейскою именною печатью, на которой вырезано полукурсивными (раввинскими) буквами: «Симха, сын почтенного рабби Иосифа старца, да будет его память благословенна». Княгиня Воронцова, очевидно, была в заблуждении относительно качества перстня, и если бы знала о действительном его значении, конечно, не подарила бы его Пушкину.

П. В. Анненков. Материалы. 171

Пушкин, по известной склонности своей к суеверию, соединял даже талант свой с участью перстня, испещрённого какими-то кабалистическими знаками и бережно хранимого им. Перстень этот находится теперь во владении В. И. Даля.

П. И. Бартенев. Рассказы о Пушкине. 41

Пушкин носил сердоликовый перстень (приписка Соболевского: у Даля: Известный талисман). Нащокин отвергает показание Анненкова, что с этим перстнем Пушкин соединял своё поэтическое дарование: с утратою его должна была утратиться и сила поэзии (приписка Соболевского: никогда не слыхал).

Ал. Н. Раевский – Ек. Н. Орловой о графине Воронцовой. М. О. Гершензон. История молодой России. 44.  

Она очень приятна, у ней меткий, хотя не очень широкий ум, а её характер – самый очаровательный, который я знаю.

Ф. Ф. Вигель. VI, 84.

Ей было уже за тридцать лет, а она имела все права казаться молоденькою. Со врождённым польским легкомыслием и кокетством желала она нравиться, и никто лучше её не успевал. Молода была она душою, молода и наружностью. В ней не было того, что называют красотою; но быстрый нежный взгляд её молоденьких небольших глаз пронзал насквозь; улыбка её уст, которой подобной я не видал, так и призывает поцелуи.

Н. С. Всеволожский. Путешествие через южную Россию, Крым и Одессу в Константинополь, Малую Азию и пр. М., 1839, том I. стр. 93.

Не нахожу слов, которыми я мог бы описать прелесть графини Воронцовой, ум, очаровательную приятность в обхождении. Соединяя красоту с непринуждённою вежливостью, уделом образованности, высокого воспитания, знатного, большого общества, графиня пленительна для всех и умеет занять всякого разговором приятным. В её обществе не чувствуешь новости своего положения; она умно, приятно и весело разговаривает со всеми.

К. К. Эшлиман. Воспоминания. Рус. Арх., 1913, I. 355.

Жена Воронцова не отличалась семейными добродетелями и, так же, как и её муж, имела связи на стороне.

П. И. Бартенев. Рус. Арх., 1912. II. 159.

По кончине Воронцова (1856) его вдова принялась разбирать его переписку, долго этим занималась и производила уничтожения. Тут же она разбирала и собственные свои бумаги. Попалась небольшая связка с письмами Пушкина, и княгиня их истребила; но домоправитель её Г. И. Туманский помнит в одном пушкинском письме выражение: «Que, fait votre lourdand de mari (что делает ваш олух-муж)?». В глубокой старости княгиня Елизавета Ксавериевна восхищалась сочинениями Пушкина: ей прочитывали их почти каждый день и такое чтение продолжалось целые годы.

Ф. Ф. Вигель, VI.

Большая зала Воронцовых, почти всегда пустая, разделяла две большие комнаты и два общества. Одно, полуплебейское, хотя редко покидал его сам граф, постоянно оставался в бильярдной. Другое, избранное, отборное, находилось в гостиной у графини. Исключая (Ал. Н. Раевского) всегда можно было найти тут Марини, Брунова, Пушкина и др. Из дам вседневной посетительницей была одна только графиня Ольга Станиславовна Потоцкая, месяца за два перед тем вышедшая за Л. А. Нарышкина, двоюродного брата графа Воронцова. В столовой к обеду сходились все вместе, а вечером у Казначеева все опять смешивались.  

М. r. де-Рибас. Из прошлого Одессы. Сборник. Одесса, 1894, стр. 360.

Гр. М. С. Воронцов привлёк в Одессу множество знатных особ, желавших служить при графе. Он еженедельно принимал гостей в роскошных залах своего новопостроенного дворца и жил так, как не живал ни один из мелких германских владетельных князьков. Чиновники, служившие при генерал-губернаторе, были люди отборные, все хорошо воспитанные. Помещики приезжали в наш город со всех концов края, зная понаслышке, что в Одессе круглый год праздник.

Граф Михаил Семёнович Воронцов. Работа английского художника Джорджа Доу.

Гр. М. С. Воронцов – П. Д. Киселёву, 6 марта 1824 г. Пушкин и его современники XXXVII, 140 (фр.).

С Пушкиным я говорю не более четырёх слов в две недели, он боится меня, так как знает прекрасно, что при первых дурных слухах о нём, я отправлю его отсюда, и что тогда уже никто не пожелает взять его на свою обузу; я вполне уверен, что он ведёт себя много лучше и в разговорах своих гораздо сдержаннее, чем раньше, когда находился при добром генерале Инзове, который забавлялся спорами с ним, пытаясь исправить его путём логических рассуждений, а затем дозволял ему жить одному в Одессе, между тем как сам оставался жить в Кишинёве. По всему, что я знаю на его счёт и через Гурьева (одесского градоначальника), и через Казначеева (правителя канцелярии гр. Воронцова), и через полицию, он теперь благоразумен и сдержан; если бы было иначе, я отослал бы его и лично был бы в восторге от этого, так как я не люблю его манер и не такой уже поклонник его таланта, – нельзя быть истинным поэтом, не работая постоянно для расширения своих познаний, а их у него недостаточно.

Граф А. В. Капнист в передаче племянника его гр. П. И. Капниста. Рус. Стар., 1899, т. 98, 242 – 244.

Дядя мне мой сказал, что Александр Никол. Раевский был невольной причиной высылки Пушкина из Одессы графом Воронцовым. В 1823 и 1824 гг. все слои одесского общества, среди непрерывных увеселений, равно соединялись в доме своего генерал-губернатора и его любезной супруги, которая не оставалась вполне равнодушной к блестящей молодёжи, несшей с увлечением к её ногам дань восторгов и преданности. А. Н. Раевский был отличён графинею в окружающей её среде, и она относилась к нему симпатичнее, чем к другим, но, как это нередко бывало в манерах большого света, прикрытием Раевского служил друг его, молодой, но уже гремевший славою на всю Россию поэт Пушкин. На него-то и направился с подозрением взгляд графа. И отсюда возникли своего рода преследования и усилия удалить каким-нибудь способом Пушкина из Одессы. Поэт, с своей стороны, не оставался в долгу и на прижимки отвечал эпиграммами. Граф Воронцов, преследуя свою цель, добился, наконец, высылки поэта. Забавнее же всего то, что А. Н. Раевский продолжал пребывать в Одессе, постоянно посещая дом графа Воронцова.   

Продолжение следует.