Пятница, 29.03.2024, 03:18
Приветствую Вас Гість | RSS

ПОГЛЯД В МИНУЛЕ

Категории раздела
Наш опрос
Оцените мой сайт
Всього відповідей: 230
Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Документы истории

Главная » Файлы » Мои файлы

А. С. Пушкин в Одессе. Из личной переписки и воспоминаний современников. (В. Вересаев «Пушкин в жизни). II часть.
30.08.2016, 14:47

А. С. Пушкин в Одессе. Из личной переписки и воспоминаний современников. (В. Вересаев «Пушкин в жизни). II часть.

М. В. Юзефович. Воспоминания о Пушкине. Русский Архив. 1880 г. т. III, стр. 439.

В Одессе в одно время с Пушкиным, жил Александр Раевский. Он был тогда настоящим «демоном» Пушкина, который изобразил его в известном стихотворении очень верно. Этот Раевский, действительно имел в себе что-то такое, что придавливало душу других. Сила его обаяния заключалась в резком и язвительном отрицании. Я испытывал это обаяние на самом себе. Пушкин в Одессе хаживал к нему обыкновенно по вечерам, имея позволение тушить свечи, чтоб разговаривать с ним свободнее впотьмах. Однажды Пушкин зашёл к нему утром и прочёл своё новое антологическое стихотворение, начинавшееся так:

 

Подруга милая, я знаю, отчего

Ты с нынешней весной от наших игр отстала.

 

Раевский оставил его у себя обедать. К обеду явилось ещё несколько лиц. За обедом Раевский сообщил о новом произведении поэта, и все, разумеется, стали просить прочесть его; но Раевский не дал читать Пушкину, сказав, что сам прочтёт, так как эти прекрасные стихи сразу врезались ему в память, и начал так:

 

Подруга милая, я знаю, отчего

Ты с нынешней весной от наших игр удрала.

 

Эта вздорная шутка, невольно всех рассмешила, и её было достаточно, чтоб Пушкин во всю жизнь не решался напечатать вполне этого стихотворения, и оно оставалось в печати урезанным, и вполне появилось только в посмертном издании (Дионея: «Хромид в тебя влюблён…»). Пушкин сам вспоминал со смехом некоторые случаи подчинённости демону, до того уже комические, что мне даже казалось, что он пересаливает свои россказни. Но потом я проверил их у самого Раевского, который повторил мне буквально то же.

Александр Николаевич Раевский

 

М. В. Юзефович – П. И. Бартеневу. Журнал «Звезда», 1930 г. №7, стр. 232.

А. Н. Раевский, первообраз «Демона», имел на Пушкина влияние, доходившее до смешного. Например, Пушкин мне сам рассказывал, что с Александром Николаевичем он не мог спорить, иначе как впотьмах, потушив свечи, и что он подходил, как смеясь выражался, из подлости, к ручке к его девке. Точь-в-точь то же самое рассказывал мне потом Раевский , смеясь над фасинацией (очарованием), какую напустил он на Пушкина. Эту, впрочем, фасинацию испытывал и я, хотя не в такой степени и не обнаруживая её, так что «Демон» мне вполне понятен.

 

Граф П. И. Капнист со слов дяди своего графа А. В. Капниста. Русская Старина. 1899 г. т. 98. стр. 241 – 242.

Одна наружность Александра Раевского была такова, что невольно, с первого взгляда, легко могла привлечь внимание каждого, кто даже не был с ним лично знаком: высокий, худой, даже костлявый, с небольшой круглой и коротко остриженной головой, с лицом тёмно-жёлтого цвета, с множеством морщин и складок, – он всегда (я думаю, даже когда спал) сохранял саркастическое выражение, чему, быть может, немало способствовал его очень широкий с тонкими губами рот. Он, по обычаю двадцатых годов, всегда был гладко выбрит, и, хотя носил очки, но они ничего не отнимали у его глаз, которые были очень характеристичны. Маленькие, изжелта карие, они всегда блестели наблюдательно живым и смелым взглядом, с оттенком насмешливости, и напоминали глаза Вольтера. Раевский унаследовал у отца своего резкую морщину между бровей, которая никогда не исчезала. Вообще он был скорее безобразен, но это было безобразие типичное, породистое, много лучше казённой и приторной красоты иных бесцветных эндимионов. Раевский одевался обыкновенно несколько небрежно и даже в молодости своей не был щёголем, что, однако не мешало ему иметь всегда заметное положение в высшем обществе. Он был человек замечательного тонкого, острого ума и той образованности, которая так отличала в своё время среду декабристов.

 

Екатерина Николаевна Орлова (урожд. Раевская) в передаче Я. К. Грота. Я, Грот, 52.

Екатерина Николаевна Орлова (Раевская)

Александр Раевский был чрезвычайно умён, и уже в 1820 г. успел внушить Пушкину такое высокое о себе понятие, что наш поэт предрекал ему блестящую известность. Позднее, когда они виделись в Каменке и Одессе, Ал. Раевский, заметив своё влияние на Пушкина, вздумал подтрунить над ним и стал представлять из себя ничем не довольного, разочарованного, над всем смеющегося человека. Поэт поддался искусной мистификации и написал своего «Демона». Раевский долго оставлял его в заблуждении, но, наконец, признался в своей шутке, и после они часто и много смеялись, перечитывая вместе это стихотворение, об источниках и значении которого впоследствии так много было писано и истощено догадок.

 

Пушкин – князю П. А. Вяземскому. 4 ноября 1823 г., из Одессы.

Князь Пётр Андреевич Вяземский

Что до моих занятий, я теперь пишу не роман, а роман в стихах, – дьявольская разница. Вроде Дон-Жуана. О печати и думать нечего; пишу спустя рукава (в черновике: Пишу его с упоением, что уж давно со мной не бывало).

 

Пушкин – Ф. Ф. Вигелю, в ноябре 1823 г.

Филипп Филиппович Вигель

У нас холодно и грязно, – обедаем славно, – я пью, как Лот содомский, и жалею, что не имею с собою ни одной дочки. Недавно выдался нам молодой денёк, – я был президентом попойки, все перепились и потом поехали по борделям.

Пушкин – барону А. А. Дельвигу. 16 ноября 1823 г.

Барон Антон Антонович Дельвиг

Вам скучно, нам скучно; сказать ли вам сказку про белого бычка?.. Скучно, моя радость! Вот припев моей жизни.

 

А. И. Тургенев – князю П. А. Вяземскому. 29 ноября 1823 г. Ост. Арх. II, 369.

Александр Иванович Тургенев. Портрет работы П. Ф. Соколова

Хоть Пушкину и веселее в Одессе, но жить труднее, ибо всё дорого, а квартиры и стола нет, как у Инзова.   

 

Пушкин – А. И. Тургеневу. 1 декабря 1825 г.

Когда мы свидимся, вы не узнаете меня, я стал скучен, как Грибко, и благоразумен как Чеботарёв.

 

Пушкин – генералу И. Н. Инзову, после 8 декабря 1823 г., из Одессы.

Генерал от инфантерии Иван Никитич Инзов. 

Я посылаю вам, генерал, 360 рублей, которые я вам должен уже так давно… Чувствуя себя сконфуженным и униженным, что не мог до сих пор заплатить этого долга; причины – что я подыхал от нищеты.

 

Пушкин – брату Льву, в начале января 1824 г. из Одессы.

Лев Сергеевич Пушкин. Карандашный рисунок А. О. Орловского


Ты знаешь, что я дважды просил Иван Ивановича1 (царя) о своём отпуске через его министров и два раза воспоследовал всемилостивейший отказ. Осталось одно, – писать прямо на его имя – такому-то в Зимнем дворце, что против Петропавловской Крепости, не то взять тихонько трость и шляпу и поехать посмотреть на Константинополь. Святая Русь мне становится невтерпёж. Ubi bene, ibi patria2. А мне bene там, где растёт трын-трава, братцы! Были бы деньги, а где мне их взять? Что до славы, то ею в России мудрено довольствоваться.

 

И. П. Липранди.

Иван Петрович Липранди

Владимир Федосеевич Раевский

(В 20-х числах января 1824 г. Пушкин с Липранди поехали в Тирасполь и Бендеры. В Бендерах жил 135-летний старик Искра, помнивший шведского короля Карла XII). Пушкин добивался от Искры своими расспросами узнать что-либо о Мазепе, а тот не только что не мог указать ему могилу или место, но и объявил, что такого и имени не слыхал. Пушкин не отставал, толкуя ему, что Мазепа был казачий генерал, а не басурман, как шведы, всё напрасно… С недовольным духом Пушкин возвратился с нами к полицмейстеру. За обедом все повеселели, и кофе по предложению Пушкина, пошли пить к нашей хозяйке. Около четырёх часов Пушкин сел на перекладную вместе с квартальным и отправился в Каушаны: ему не терпелось скорее увидеть развалины дворцов и фонтанов. Пушкин приехал разочарованный так же, как и в надежде открыть могилу Мазепы. Вскоре после полуночи он с братом моим уехал в Тирасполь… Пушкин хотел продолжить путь ночью, и только внезапный холодный дождь заставил его отдохнуть, с тем, чтоб назавтра выехать со светом; но трёхсуточная усталость и умственное напряжение погрузили его в крепкий сон. Когда он проснулся, брат мой уже был у Сабанеева (командира корпуса) и, возвратясь, нашёл Пушкина готовым к отъезду. Но предложение видеться с В. Ф. Раевским3, на что Сабанеев, знавший их близкое знакомство, сам выразил согласие, Пушкин решительно отвергнул, объявивши, что в этот день к известному часу ему неотменно надо быть в Одессе. По приезде моём в сию последнюю, через полчаса, я был уже с Пушкиным, потому что я всегда останавливался в клубном доме Отона, где поселился и Александр Сергеевич. На вопрос мой, почему он не повидался с Раевским, когда ему было предложено самим корпусным командиром, – Пушкин, как мне показалось, будто бы несколько был озадачен моим вопросом и стал оправдываться тем, что он спешил, и кончил полным признаньем, что в его положении ему нельзя было воспользоваться этим предложением, хотя он был убеждён, что оно сделано было Сабанеевым с искренним желанием доставить ему и Раевскому удовольствие, но что немец Вахтен (начальник штаба 6 корпуса) не упустил бы сообщить этого свидания в Тульчин, «а там много усерднейших, которые поспешат сделать то же в Петербург» и пр. Я переменил разговор, находя что Пушкин поступил благоразумно; ибо Раевский не воздержался бы от сильных выражений, что, при коменданте или при дежурном, было бы очень неловко, и, как заключил я во время разговора, Александр Сергеевич принимал это в соображение. – «Жаль нашего спартанца!» – не раз, вздыхая, говорил он.

(В первой половине февраля 1824 г.). В этот день мне случилось в первый раз обедать с Пушкиным у графа (Воронцова). Он сидел довольно далеко от меня и через стол часто переговаривался с Ольгой Станиславовной Нарышкиной (урождённая графиней Потоцкою, сестрою С. С. Киселёвой); но разговор почему-то вовсе не одушевлялся. Графиня Воронцова и Башмакова (Варвара Аркадьевна, урожд. княжна Суворова) иногда вмешивались в разговор двумя, тремя словами. Пушкин был чрезвычайно сдержан и в мрачном состоянии духа. Вставши из-за стола, мы с ним столкнулись, когда он отыскивал, между многими, свою шляпу, и на вопрос мой, куда? – «Отдохнуть!» – отвечал он мне, присовокупив: «это не обеды Бологовского, Орлова и даже…» не окончил, и вышел… В восемь часов вечера возвратился я домой и, проходя мимо номера Пушкина, зашёл к нему. Я застал его в самом весёлом расположении духа, без сюртука, сидящим на коленях у мавра Али. Этот мавр, родом из Туниса, был капитаном, т. е. шкипером коммерческого или своего судна, человек очень весёлого характера, лет тридцати пяти, среднего роста, плотный, с лицом загорелым и несколько рябоватым, но очень приятной физиономии. Али очень полюбил Пушкина, который не иначе называл его, как корсаром. Али говорил несколько по-французски и очень хорошо по-итальянски. Мой приход не переменил их положения; Пушкин мне рекомендовал его, присовокупив, что – «у меня лежит к нему душа: кто знает, может быть, мой дед с его предком были близкой роднёй». И вслед за сим начал его щекотать, чего мавр не выносил, а это забавляло Пушкина. Я пригласил их к себе пить чай… Господствующий разговор был о Кишинёве. Александр Сергеевич находил, что положение его во всех отношениях было гораздо выносимее там, нежели в Одессе, и несколько раз принимался щекотать Али, говоря, что он составляет здесь для него – единственное наслаждение.                

1Просил Иван Ивановича – речь идёт об Александре I

2Где хорошо, там и отечество (лат).

2Владимир Федосеевич Раевский – поэт, публицист, декабрист из рода Раевских. 6 февраля 1822 года был арестован, являясь по мнению командира 6-го пехотного корпуса 2-й армии генерал-лейтенанта И. В. Сабанеева «главною пружиною ослабевшей дисциплины по 16-й дивизии». Находился под надзором в Кишинёве, затем был переведён в Тираспольскую крепость, где провёл в одиночном заключении четыре года.           

Продолжение следует.

Категория: Мои файлы | Добавил: flirt
Просмотров: 1090 | Загрузок: 0 | Рейтинг: 1.0/1
Всего комментариев: 0
avatar
Вход на сайт

Поиск
Поиск видео